Бельгия

Брюссель. Начало 90-х. Жил я в гостинице неподалеку от леса, парка, который языком проникал в недра города, экое извращение. Сей лесной массивчик был пронизан дорогами – продолжениями улиц. В будни (а я и в это время баловал себя прогулками) бывало, что число мчащихся машин превышало число гуляющих. Но на переходах светофоры – ткни пальцем в кнопочку, подожди, и зеленый пригласит тебя к перебраться через дорогу. Вот так, ещё с гэдээровских времён ощущая себя европейцем, я и поступил. Хотя истины ради замечу: народу – никого, один я в чаще, да и машин то толком не было. Но Европа!  Жду – загорается зеленый. А тут, вот ведь как, авто подскакивает и на свой красный, тормозит и останавливается точнёхонько на «зебре». У нас бы по газам и пулей мимо, а тут остановился. Дальше - больше. Начал слезать тот европеец с «зебры», но не вперед, как нормальный русский водила, а назад.

Эту историю регулярно рассказывал иностранцам, поясняя разницу между ними и нами. И рассказывал, пока не пообщался со швейцарским нотариусом (мог он уже говорить и по-русски, и в бане был, и водку пил). Тот мне разъяснил, что бельгийцы в Европе это как у нас евреи-оленеводы. И что у них в Бельгии под знаком «обгон запрещен» вешается табличка с разъяснением, что действие знака распространяется и на машины иного цвета, чем изображённые на знаке. Так что не одиноки мы в этом мире.

А вот в Брюсселе я был одинок и предоставлен сам себе. Появлялся и работал в Университете, но и свободного времени хватало, хватало и денег выданных мне. Не хватало нормального взгляда на жизнь. Когда обед и радиоприёмник стоили примерно одинаково, при еде возникало жуткое ощущение хруста денег бездарно поглощаемых ради удовлетворения животных потребностей. Подкатывало к горлу и судорогой распространялось по всему телу неукротимое желание сэкономить каждый бельгийский франк, дабы направить его  на удовлетворение высокодуховной тяги к заграничной электронике, столь редкой в нашем Отечестве того периода. Она, конечно, бывала, но в магазинах с ностальгическим названием «Берёзка», где и приобреталась за некие специальные чеки. Чувство удивления и сомнительной гордости охватывало, когда сомнительные же личности спрашивали на улице у меня эти самые чеки. А вот Бельгия – «дикая страна». Ни тебе «Берёзок», ни тебе чеков Внешпосылторга. Заходи и покупай. Вот я и зашёл. И удачно. Владелец магазина говорил по-русски. Его русский и мой спецшкольный французский дали вполне взаимоудобопонимаемую смесь. Коея и позволила мне углубиться в экономические тонкости и даже нюансы налогообложения. Оказалось, что Бельгия совсем не против вернуть мне НДС. Это было очень кстати, так как денег с НДСом не хватало на две чудесные электронные штучки (легко догадаться – видик и комп), а без - хватало. Но Бельгия, по какой то её прихоти, а позже узнал, что все они такие, была готова на этот высокодуховный акт почему то при моём отъезде. А в аэропорту деньги то мне уже не нужны (ну не познал я ещё фришопа). Хозяин же магазинчика, видимо в силу знания языка, был в курсе и духовного мира советского человека[1][7] и оскорбительно не доверял мне. Сам же научил, что, мол, можно не платить НДС, но прислать ему подтверждение с таможни. И сам же не верил. Подтверди мол, пусть за тебя поручатся, слово дадут.

Мне показалось, что слово - дело пустое, слово не дело, слова за слово, зачем дело стало. И не угадал. Разговоры  в Университете дали нулевой результат – не принято у них так. А что ежели что случится? То ли у нас! Пообещать? Да легко! А у них… Дикая страна. Дикая, ну, видимо, потому что неуёмная жажда денег отодвинула всё человеческое на задний план. Вот и славненько. Ради этих денег и рискнул мой русскоговорящий продавец – поверил, доверил, ну и я не обманул. А видик до сих пор работает.

Как всякий добропорядочный путешественник поинтересовался, а что есть характерное местное блюдо. Ответ  буквально сразил меня – картофель фри. О вы,  поколение Пепси, Биг Маком затмившие Биг Бен. В любой стране мира национальная одежда – джинсы, национальная обувь – кроссовки, национальная еда – картошка фри. Глобализация. Когда британская принцесса с приятелем арабом, на немецком автомобиле, удирая от итальянских корреспондентов, врезается в столб в тоннеле французской столицы. В результате всё смешалось и породило вселенскую, т.е. глобальную скорбь. Да, всё смешалось. Профессор (известный физик теоретик), принимавший меня в Брюсселе по национальности – румын, его учитель ещё более известный ученый, лауреат нобелевской премии – русский. Жена профессора – гречанка. И все они живут в Бельгии…

Представьте себе шимпанзе, уютно заночевавшее на пальме, а пальму на утро пересадили, ну скажем в центр Нью-Йорка (в мировом финансовом Центре были такие под крышей). Можете представить себе ощущения этого меньшого брата. А я, наверное, могу. Советский человек в капиталистической реальности подобно… Кто не помнит появление пластиковых пакетов в советской действительности – напомню – чудо-чудное и диво-дивное миру свыше явленное. На выставках по штучке в ручки и долгое аккуратное использование. А мне тут в супермаркете, простите, у нас франкофонов – в супермарше, навыдавали их… Аккуратный шимпанзе, слезший с берёзы, аккуратненько же расправил и разложил свалившиеся на него богатство за закрытой дверью гостиничного номера, предвкушая счастье возвращения к собратьям и раздачи сиих даров западной цивилизации[1][8]. Но дикари, может и выше по ступенькам эволюции, чем обезьяны, но всё равно – дикари. «Дикая» местная  горничная, убиравшая номер, не понимая истинной ценности пакетов, просто использовала их для мусорного ведра. Сейчас и сам так поступаю, но отбирать у ребёнка подаренную игрушку (в данном случае пластиковые пакеты) и пристраивать её в мусорный контейнер – варварство, даже если у вас так принято. Цивилизованный человек  отличается от дикаря тем, что думает, а не тем, что слез с дерева посредине большого города.


[1][7] Кстати о тонкостях языка. Англоязычный мир называл всех советских людей русским, а вот по-французски про нашего человека говорилось – совьетик!.

[1][8] Да простит мне читатель очередной бородатый анекдот, просто в тему. Из далёкой заграницы было принято привозить подарки и сувениры. Друзей и родственников много, а денег мало. Приходилось изощряться. Вот один советский умник в Париже, высчитав и оценив, купил на всех друзей сотню презервативов. В номере гостиницы стал их считать, раскладывать на кучки по числу друзей и двух штук не досчитался. Наутро в магазин, скандал. Продавец ему в ответ: «Месье, простите меня, я испортил Вам такую ночь!»