Бельгия
Брюссель. Начало 90-х. Жил я в гостинице неподалеку от леса, парка, который языком проникал в недра города, экое извращение. Сей лесной массивчик был пронизан дорогами – продолжениями улиц. В будни (а я и в это время баловал себя прогулками) бывало, что число мчащихся машин превышало число гуляющих. Но на переходах светофоры – ткни пальцем в кнопочку, подожди, и зеленый пригласит тебя к перебраться через дорогу. Вот так, ещё с гэдээровских времён ощущая себя европейцем, я и поступил. Хотя истины ради замечу: народу – никого, один я в чаще, да и машин то толком не было. Но Европа! Жду – загорается зеленый. А тут, вот ведь как, авто подскакивает и на свой красный, тормозит и останавливается точнёхонько на «зебре». У нас бы по газам и пулей мимо, а тут остановился. Дальше - больше. Начал слезать тот европеец с «зебры», но не вперед, как нормальный русский водила, а назад.
Эту
историю
регулярно
рассказывал
иностранцам,
поясняя
разницу
между ними и
нами. И
рассказывал,
пока не
пообщался со
швейцарским
нотариусом
(мог он уже
говорить и
по-русски, и в
бане был, и
водку пил).
Тот мне
разъяснил, что
бельгийцы в
Европе это
как у нас
евреи-оленеводы.
И что у них в
Бельгии под
знаком «обгон
запрещен»
вешается
табличка с
разъяснением,
что действие
знака
распространяется
и на машины
иного цвета,
чем изображённые
на знаке. Так
что не
одиноки мы в
этом мире.
А
вот в
Брюсселе я
был одинок и
предоставлен
сам себе.
Появлялся и
работал в
Университете,
но и
свободного
времени
хватало,
хватало и
денег
выданных мне.
Не хватало
нормального
взгляда на
жизнь. Когда обед
и
радиоприёмник
стоили
примерно одинаково,
при еде
возникало
жуткое
ощущение хруста
денег
бездарно
поглощаемых
ради удовлетворения
животных
потребностей.
Подкатывало
к горлу и
судорогой
распространялось
по всему телу
неукротимое
желание
сэкономить каждый
бельгийский
франк, дабы
направить его на
удовлетворение
высокодуховной
тяги к
заграничной
электронике,
столь редкой
в нашем
Отечестве
того периода.
Она, конечно,
бывала, но в
магазинах с
ностальгическим
названием
«Берёзка», где
и
приобреталась
за некие специальные
чеки. Чувство
удивления и
сомнительной
гордости
охватывало,
когда сомнительные
же личности
спрашивали
на улице у
меня эти
самые чеки. А
вот Бельгия –
«дикая страна».
Ни тебе
«Берёзок», ни
тебе чеков Внешпосылторга.
Заходи и
покупай. Вот
я и зашёл. И
удачно.
Владелец
магазина
говорил по-русски.
Его русский и
мой спецшкольный
французский
дали вполне взаимоудобопонимаемую
смесь. Коея
и позволила
мне
углубиться в
экономические
тонкости
и даже нюансы
налогообложения.
Оказалось,
что Бельгия
совсем не против
вернуть мне
НДС. Это было
очень кстати,
так как денег
с НДСом
не хватало на
две чудесные
электронные
штучки (легко
догадаться – видик и комп), а
без - хватало.
Но Бельгия,
по какой
то её
прихоти, а
позже узнал,
что все они
такие, была
готова на
этот высокодуховный
акт почему то
при моём
отъезде. А в
аэропорту
деньги то мне
уже не нужны (ну не
познал я ещё фришопа).
Хозяин же
магазинчика,
видимо в силу
знания языка,
был в курсе и
духовного
мира советского
человека[1][7]
и
оскорбительно
не доверял
мне. Сам же
научил, что,
мол, можно не
платить НДС,
но прислать
ему
подтверждение
с таможни. И
сам же не верил.
Подтверди
мол, пусть за
тебя
поручатся,
слово дадут.
Мне
показалось,
что слово -
дело пустое,
слово не
дело, слова
за слово, зачем
дело стало. И
не угадал.
Разговоры в
Университете
дали нулевой
результат –
не принято у
них так. А что ежели что
случится? То
ли у нас!
Пообещать? Да
легко! А у них…
Дикая страна.
Дикая, ну,
видимо, потому
что неуёмная
жажда денег
отодвинула всё
человеческое
на задний
план. Вот и
славненько.
Ради этих
денег и
рискнул мой
русскоговорящий
продавец –
поверил,
доверил, ну и
я не обманул.
А видик
до сих пор
работает.
Как
всякий
добропорядочный
путешественник
поинтересовался,
а что есть
характерное местное
блюдо. Ответ
буквально
сразил меня –
картофель
фри. О вы,
поколение
Пепси, Биг
Маком
затмившие Биг Бен. В
любой стране
мира
национальная
одежда –
джинсы,
национальная
обувь –
кроссовки, национальная
еда –
картошка фри.
Глобализация.
Когда британская
принцесса с
приятелем
арабом, на
немецком
автомобиле,
удирая от
итальянских
корреспондентов,
врезается в
столб в
тоннеле
французской
столицы. В
результате
всё
смешалось и
породило
вселенскую,
т.е.
глобальную
скорбь. Да,
всё
смешалось.
Профессор
(известный физик
теоретик),
принимавший
меня в Брюсселе
по
национальности
– румын, его
учитель ещё
более
известный
ученый,
лауреат
нобелевской
премии –
русский. Жена
профессора –
гречанка. И
все они живут
в Бельгии…
Представьте
себе
шимпанзе,
уютно
заночевавшее
на пальме, а
пальму на
утро
пересадили,
ну скажем в
центр
Нью-Йорка (в
мировом
финансовом
Центре были
такие под
крышей).
Можете
представить
себе
ощущения
этого меньшого
брата. А я,
наверное,
могу. Советский
человек в
капиталистической
реальности
подобно… Кто
не помнит
появление
пластиковых
пакетов в
советской
действительности
– напомню – чудо-чудное
и диво-дивное
миру свыше явленное.
На выставках
по штучке в
ручки и
долгое аккуратное
использование.
А мне тут в
супермаркете,
простите, у
нас франкофонов
– в супермарше,
навыдавали
их…
Аккуратный
шимпанзе,
слезший с
берёзы, аккуратненько
же расправил
и разложил свалившиеся
на него
богатство за
закрытой дверью
гостиничного
номера,
предвкушая
счастье
возвращения
к собратьям и
раздачи сиих
даров
западной
цивилизации[1][8].
Но дикари,
может и выше
по
ступенькам
эволюции, чем
обезьяны, но
всё равно –
дикари.
«Дикая»
местная
горничная,
убиравшая
номер, не
понимая
истинной
ценности
пакетов,
просто
использовала
их для
мусорного
ведра. Сейчас
и сам так
поступаю, но
отбирать у
ребёнка
подаренную
игрушку (в
данном
случае
пластиковые пакеты)
и
пристраивать
её в мусорный
контейнер –
варварство,
даже если у
вас так принято.
Цивилизованный
человек
отличается
от дикаря
тем, что
думает, а не
тем, что слез
с дерева
посредине
большого
города.
[1][7] Кстати о тонкостях языка. Англоязычный мир называл всех советских людей русским, а вот по-французски про нашего человека говорилось – совьетик!.
[1][8] Да простит мне читатель очередной бородатый анекдот, просто в тему. Из далёкой заграницы было принято привозить подарки и сувениры. Друзей и родственников много, а денег мало. Приходилось изощряться. Вот один советский умник в Париже, высчитав и оценив, купил на всех друзей сотню презервативов. В номере гостиницы стал их считать, раскладывать на кучки по числу друзей и двух штук не досчитался. Наутро в магазин, скандал. Продавец ему в ответ: «Месье, простите меня, я испортил Вам такую ночь!»