ДОМ

«О доме больше думать надо!»

Из старого анекдота[1]

Мы все думаем о доме, или вспоминаем, или напеваем «под крышей дома своего» или мечтаем, утрамбовывая свои чаяния отчаянно чуждым русскому языку словом «ипотека» (и тебе ипотека, и тебе пока, а дом и воз и ныне  там - вот тебе бабушка и Юрьев день).

Дом. Часто в сознании переплетается, переливаясь, сливается в  единое с семьёй (родные – домашние, семейный очаг). Но всё-таки, таки не квартира это, пусть самая отдельная, за евро и евроотделанная и, увы,  отдалённая. Есть в квартире, даже со всеми удобствами какая-то неполноценность и ущербность. В советское время учили нас, что семья - ячейка общества. Вот и квартира –  не дом, а ячейка в доме, и, что важнее всего, погоды она не делает. Может какие-то закрепшие на генном уровне воспоминания, о чём-то вросшем или выросшем из самой земли[2]. Ну, действительно. «Мой дом – моя крепость». Не бывает отдельной крепости в многоквартирном доме. Сейфовая ячейка – да бывает. Крепость – это земельный участок с ба-а-а-льшим и крепким забором (отсюда, от его заборной крепости  и слово крепость. А кому и подзабор – дом.). Дом на земле – это дом. А ежели к нему рядом  рядком присоседились стена к стене другие, то дом, да не о том и не в том. Современный, изощрённый, извращённый, изовращённый англицизмами, американизмами язык ужо подобрал другое имя, смахивающее скорее на кликуху – таун-хаус. Вот есть вроде он и хаус (дом то бишь, по ихнему), но всё-таки в прилепившемся сбоку и вкось уточнении «таун» чудится и мнится  «даун»[3]. По виду вполне, а по поведению не совсем, а то и совсем не. Не дом, так -  хаус[4], скорее даже хаусня какая-то.

Дом, очаг … или, не дай бог, родное пепелище.  А Дом он … как ребёнок, рождается, проходит период становления, взросления, живёт, стареет и, увы, так же как и все мы. Но продолжает жить. В памяти. Пока нас помнят, мы живём.  И в моей памяти живут дома моего детства, мои дома…

Домодедово. Ирония судьбы, добрая у-лыбка, у-смешка, у-хмылка родного языка. Дом деда в Домодедово. Бабушка – дедушка. Родственники на улице рядом. Нет не родовое имение (не Рюриковичи мы), а гримасы перетёка из деревни в город, и уж кто, где осел, пустил корешки в приусадебные сотки, там и дом. Но у деда это скорее была дача, жил то он в Москве. А на лето любимого внука, ну то есть меня туда … Хорошо! Мал был, но ощущение зелени, сини и каких то просторов – там если идти, то дойдёшь и по обрывам к речке[5]. А за речкой «на том бережочке» - насчёт Маруси не знаю, а поле было – «всё вокруг, колхозное, всё вокруг мое»,- особенно в жару после купания. А ещё, если на велосипеде, то лес. Я там не был, но в памяти он остался.

Сад, тень, темь закоулков и мощь старых ветвей над головой. Морковку из земли, отряхнул, в бочке болтанул и сок с хрустом полнит рот. «Во многом знании много» разных гадостей узнаешь про микробов и прочую нечисть, но это потом, в школе, а летом на даче детское восприятие чисто, как небо и вода. Не ведает и не боится.

Скрип старой, серой от дождей и времени калитки. Руку куда то вглубь, изогнул, изловчился, крючок откинул  и в,  и из-под нависших вишен вышныриваешь к терраске дома. Переплёты старых рам, дребезжа, держат тонкими гвоздиками стёкла. Не всегда, видимо, удавалось подобрать целое стёклышко и некоторые были составлены из двух кусков. И в щёлке меж ними за долгие годы, вода, ещё что-то и всё это давало уже какой-то тёмный мох. Как зимняя морозь окон, так и причудливая мохнатость влекла взгляд, привораживая внимание на ночь или в дождь

И та же терраска в окончательно задряхлевшем доме. Заподумали починить. Доски от «юбочки» терраскиной отодрали легко. А вот прибить – к чему? - труха. Морщины можно «зашпаклевать» косметикой, старый дом – покрасить. Подновить, да новее не будет, понавеет и убудет.

По той же улице и рядом за забором был дом деда Петуха. Кто это был, да и был ли, да и дома то не было, так -  контуры, «скелет» в заброшенном саду. Страшно и страшно интересно полазить.

Дом. Это стены с крышей. И сад, и огород, и в глубине Сарай. То, что далеко и закрыто, - манило, как то, что скрыто-зарыто. Пришло время и дедовы клады вышли наружу. Дом пытались чинить, сараево нутро надо было разбирать, гнездо мыслилось к продаже. Аккуратно сложенные доски – на новую дачу – в хозяйстве всё сгодится. Но главное – чудо дедовых запасов. В полумраке свет сквозь щель и пыль, перебираешься через десятилетия сложенные стопками, разбираешься. Спешка, а хочется разложить, переложить…Ушёл Он уже давно, а инструменты, любовно завернутые в промасленную бумагу, и много чего даже непонятного, но годами собранного, в старых сумках и коробках, перекочевало на родительскую дачу, да и у меня нет-нет, а найдётся какой никакой гаечный ключик. Дед шоферил (уж и не помню, только запах от внутри машины в памяти), это сейчас можно не знать, как открыть капот, а тогда …

Дом дедов дряхлел, но не пожалел кусочков для нового дома, моих родителей. Этакое кровное домовое родство. Дом деда в Домодедово бабушкой был продан – грозились, что всё будут сносить, а так, хоть «копеечка». И действительно всё вокруг позастроили, а улица осталась, и дом стоит … вроде бы … во всяком случае хочется верить, что так. А ехать не хочется – с памятью не шутят. Какая есть пусть так и хранится.

Родительский дом. От первого гвоздя при мне и до последнего треска сокрушаемых, вздоха обрушаемых стен при мне по времени,  но не в пространстве.

Квартира, дача, машина – триада счастья советского человека. Машина так и не материализовалась из мечт, квартира была потом, а вот дом, дача… Магические, вожделенные 6 соток, обозначенные кольями по углам на лугу в предлесье за речушкой. И если в Домодедово, наблюдал скорее угасание старого дома, то здесь, даже не только рождение, но можно сказать и зарождение, и родовые схватки.

Земля, «беременная» будущим домом для начала разродилась столом со скамейками у костра (квази-дом – очаг без крыши). Как человеческий зародыш проходит все стадии развития от рептилий и до … И дом тож. От кострища, укрытия (палатка) и затем прообраз дома – сарай - протодом. Советское время, помните? Т.е. было всё (по Жванецкому), но не всегда, и не везде и в недостаточном количестве. А посему сарай суть конструкция из нескольких кирпичей по углам, как фундамент, на них брёвнышки нижней обвязки, столбы, верхняя обвязка, наклонная крыша под рубероидом и стены – пергамин плюс горбыль. Готово! Можно жить, в смысле переночевать от дождя. Да, дождь снаружи, но комары внутри. Потом уже сарайчик был обшит ещё раз. Сайдингом? Ай да! Не знали мы таких слов. Дощечками. Только не представляйте себе вагонку, упакованную в пластик. Досочки от всяких ящиков на задних дворах продуктовых магазинов. Стопочки с верёвочкой скрученной в ручечку, для удобства переноски-перевозки электричечкой и автобусиком. И гвозди в рюкзаке, и всё остальное тоже на себе. Вот так легко и  налегке…

Воланд учил, что для управления нужен план. Учила и учительница литературы в школе, что без плана можно только бредить. А для дома были нужны материалы. В условиях плановой экономики предсказать, что-либо невозможно. Планы то были – досок не было. Что прибыло, то и прибили. Вот Дом и рос как бы сам по себе, где можно увеличиваясь там,  и сям, ожидая годами подходящего случая.

Из добытых, заказанных, полученных (уж и слово подобрать не могу) материалов построен был протодом. Стандартная «бытовка» - окно, дверь, но это уже было поболее чем сарай, не только по размеру, но и по качеству – ровненькие досочки в четверть, ровненькие брёвнышки, да и столбики кирпичные уже уверенно претендовали на звание фундамента, не только названием, но и заглублённостью в грунт (ещё намучаемся, но позже).

А тут по случаю – деталей не помню, да и не знал – мал был. Доски толстые, половые в шип, кирпич старый использованный  и бракованный пережённый, и главное брёвна на каркас. Ура – строить и можно и пора. Протодом потерял часть обшивки – переехала. Переехала и дверь, а рядом взгромоздился  каркас второй части дома. Объединила их и общая крыша и стальные пруты, стянувшие брёвна верхних обвязок.

Кирпич или монолитный железобетон стен. Но, но, но… Что-то человеческое проглядывается в каркасных домах – хрупкий скелет, потом тонкая кожица пергамина и нарастает, грузнет обшивка – хоромы! И мы. Обшивочка, как обшибочка, была из чего было. А были у нас доски с первой части протодома и разнодлинные обрезки половой доски. Не фасад, а броня. Дерево скажите, да, но и железо - гвоздей в эти короткие «половицы» на стенку забито не считано. Как «собирали» дом знаю, разобрать же - только ломать.

Фундамент был. Да уж. Те самые ещё дедовы домкраты были подведены под первую часть дома, дабы поднять и водрузить её или если точнее под неё вдрузить ленточку фундамента. Позже в стройотряде один рабочий (изрядный бездельник, право) говаривал: «Делай хорошо, плохо само получиться». Этакий российский вариант закона Мерфи. И мы, для себя же, делали вроде хорошо. Но прошли годы и разница между «хорошо» и «вроде»  явилась «весомо, грубо, зримо» - кирпичная кладка под стенками стала проваливаться и заваливаться. Дом был не стар, но был построен так, что ремонту не подлежал – лоскутное одеяло можно, наверное, и заштопать, пока будет за что зацепить нить.

Но и всё равно – «Дом, милый дом». Прирос терраской (она же кухня), с очередным переносом двери и окна. Потом стало, как зуб мудрости, прорастать крыльцо, но не доросло, в смысле не застеклилось. Зато наверху под крышей нечто намансардилось, выбросив в пространство два клыка–бревна – для будущего балкона. Не состоялся, но дверь на него продолжала существовать. Челюсть отпала – улыбка осталась.

Зелёные (молодёжь, али экологи какие) полагают, что дачу строят для отдыха там. Там, но не нам. Поверхностность мышления – это когда не заглядывают в глубь. А что там в глуби? Шмотьё и барахло! Когда заканчивается место на балконе для хранения, и гараж с вещами перестаёт закрываться даже при отсутствии в нём машины, образ дачи становится очередным призраком, манящим из тумана квартирного кризиса. Не знаю, кто изобрёл полупроводник, но идея выношена у нас. Ибо, наш человек достать может (даже без денег), а выбросить, (даже с деньгами на покупку нового) – нет. Поэтому всё в одном направлении, только туда. Куда? На дачу. Как сделать из мухи слона? Не знаете. А как из дома склад? Ни знать, ни делать ничего не надо, всё получиться само. И это путь в никуда, как дверь на несуществующий балкон. И дом «ушёл» этой дорогой… И там сейчас уже другой.

И это уже дом для меня не мой, для меня  немой – не шепчет мне по ночам и не поскрипывает о чём-то своем и нашем. Ушёл, оставил память и мечту о доме.

Свой дом. Иногда, чтобы быстренько вытащить истину за уши из души и о душе ,  предлагают выбрать книгу, которую возьмёшь с собой, скажем, на необитаемый остров. Тут-то всё и проявляется. На необитаемом – не обитал и не был. А островок дачной зелени с домиком в Подмосковье – сколько раз. Выбор чтения для меня без меня состоялся  –  и вновь извив жизни язвит – «Справочник индивидуального  застройщика».

Истины ради и правды для – была ещё пара книг заброшена на дачные полки. Многажды прочитал, перелёживая на диванчике, «Обломова». Классная парочка – грозная песнь российской лени и строительных «планов громадьё». Но картинки Справочника о счастливой стройке советских колхозников, запали, не пропали, проросли и много позже всходы дали. Так что и «Обломов» не в облом. Снова домовое родство, но уж из от родителей к себе. Не «огнём и мечом», не доской и кирпичом, но духом своим и печатным словом.

«Вначале было слово»? Не, но,  не оно. «Мысля» была апосля, и даже не идея, а так томление, предощущение, смутное и неоформленное. И это облачко предожиданий, зацепившись за нечто, проливается дождём и после ждём, пока произрастёт, заколосится. Муть моих видений, мечт осела, кристаллизовалась вокруг этого «нечта» и приоформилось печатными чертами картинки  в журнале  «Работница». Визуализация, панимаш.  Мечта, которую можно потрогать и положить в карман – это уже лишь  очередной этап реализации  плана. А вот увидеть, представить зримо и иметь возможность подомыслить… Это уже не мечтёнка, а мечтища. Пошёл и купил в редакции, как и предлагалось, комплект проектных бумаг и положил … на долгие годы, но не выбросил. Сформулированная мечта, как вино, разлитое по бутылкам, лежит, зреет, доходит. Придёт время – откроешь – вку-у-ус - «списифический»!

Дошло, пришло время, когда наши желания «скорреспондировались» с нашими возможностями. Фундамент, стены поползли с пожелтевших листов в и на землю, громоздясь и топорщась в размечтанное строение.

Участие в строительстве не одного дома дало бесценный опыт и главный выношенный годами вывод – каждый должен заниматься своим делом. Социализм – это когда кухарка управляет государством, инженер работает на овощной базе, а дом строит, кто придёт или кто придётся. Социализм в нашей стране был построен и успешно развит до полного исчезновения[6].

А посему новый дом строил я, но руками строителей. Заказчик – работа сложная – надо чётко объяснять, что же ты хочешь. Не сделайте мне «хорошо» - а чисто конкретно – это сюда,  а вот это отсюда. А для этого в непостроенном доме надо пожить. На закупленном еще в прошлом тысячелетии плане, например, вход в подвал был с улицы. А действительно, как славненько покопавшись в саду бросить в подвал лопату и выйти на улицу по граблям. Славно, особенно зимой. Дрожь от идеи в январе  или в дождь выбегать из дома, дабы взять какую-нибудь ерунду, меня так захватила, что дверь быстро переместилась внутрь в гараж, где и пребывает[7]. Или подкрышные пространства изначально превратились в кладовые.  Мудро, но мудрёно обойтись без проблем. И старые болезни самостоятельности домов и здесь вылезли из щелей.

Как говаривал, пописывал, классик русской словесности еврейского, естественно, происхождения из украинского города (про француза Ришелье продолжать не буду – иначе то, что построил Джек или дюк) – у меня дома всего по два, по четыре, по шесть, по восемь. И не у него одного, у меня тож.  Когда дом строится по проекту, то всё в нём заранее. Так и было, но он же живой  и ещё растет сам, так сказать, эволюционирует, самосовершенствуется, а старое не отмирает, а мирно сосуществует. Вот и случается-получается: источник электроэнергии – три штука, воды – четыре штука, тепла - четыре штука, ну и т.д.

Но «дом, милый дом». Дом это мир, который построил ты. Помните триаду смысла жизни? – Построить дом, посадить дерево, вырастить сына. Потому и земля – чтобы сад и дом, чтоб дети в нём. Дом без детей – тело без души. И дальше?

Строить дом, сажать деревья, растить детей.

За многие тысячелетия человечество ничего принципиально нового по сравнению с этим не придумало и это славно. Ведь если придумает и откажется, то жить будет негде, да и некому.

18.09.2008